Как Россия строила Мариуполь на слезах и крови

Первая крымская депортация

В 1768 году началась очередная русско-турецкая война, которой суждено было стать самой большой по масштабу в долгом противостоянии двух стран. В 1774 году она завершилась победой России, захватившей чуть ли не все Северное Причерноморье. Успех оказался настолько впечатляющим, что в Петербурге решили больше не панькаться с своенравными запорожцами – и на следующее лето разрушили Сечь, а уцелевших козаков понизили в правах и вольностях.

Однако о полном триумфе речь не шла. Крымское ханство, хотя и было временно захвачено и по условиям мира вырвано из орбиты Османской империи, сохранило свою независимость и даже приросло землями. Без овладения Крымом было невозможно достичь господства на Черном море, а без этого и мечтать о реализации "Греческого проекта" — взятия Константинополя и восстановления Византийской империи во главе с внуком Екатерины II Константином.

Но окончательно захватить полуостров сил уже не хватало – победа и так далась дорогой ценой. А еще на России разразилась гражданская война, известная как Пугачевщина, оттянувшая регулярную армию с фронта. Поэтому Петербург сделал ставку на гибридные способы усмирения Крыма.

Еще в 1769 году на опустевшую готско-кафскую митрополию, которая объединяла православных крымчан, константинопольский патриарх назначил 54-летнего грека Игнатия Гозадино. Казалось бы, совершенно неслучайным было то, что его брат Александр был офицером в свите русской императрицы. В 1771 году митрополит Игнатий прибыл в Крым и поселился в Майруме (Мариамполе) под Бахчисараем.

В 1777 году Россия вмешалась в гражданскую войну в Крыму – благодаря штыкам Александра Суворова на престол взошел хан Шахин Герай. Издавна связанный с Петербургом, он должен был стать русской марионеткой на полуострове, однако уровень его лояльности показался Екатерине II слишком низким.

Тогда с целью взорвать экономический потенциал ханства, а заодно и заселить только что присоединенные к империи земли Россия организовала первую в истории полуострова депортацию. Проводником этой акции должен был служить новый митрополит. Едва ли не с первых лет на этом посту он засыпал Петербург просьбами принять крымских христиан под "высокую государеву руку". В обосновании он указывал на вроде бы нависшую над местными греками, а также болгарами, армянами и грузинами опасность притеснений со стороны власти и населения ханства. И хотя никогда в истории до, и никогда после того иноверцы в Крыму не подвергались гонениям, эта вранье получило чрезвычайное распространение – вплоть до современной российской Википедии. И хотя в письмах Игнатия речь шла о защите, а не о переселении, Россия трактовала все по-своему.

В марте 1778 года Суворов был назначен командующим всеми войсками в Крыму и на Кубани и немедленно принялся готовить "выведение" христиан. 23 апреля после Пасхальной литургии в Успенском монастыре Игнатий предложил своей пастве перебираться на Россию. Вопреки ожиданиям, идея была воспринята без энтузиазма, митрополит обвинялся в получении взятки от россиян. Евпаторийские греки и судакские армяне писали хану коллективные письма о нежелании переезжать даже под вооруженным принуждением. Сопротивлялась этой идее и крымскотатарская элита.

Однако Игнатий и Суворов продолжали действовать: первый рассылал по селам священников с уговорами, второй – военные команды, а также давил на хана. 23 июля Шахин получил письмо с выражением надежды, что он не только не будет сопротивляться, но и поспособствует выполнению решения императрицы. Тот писал ответные жалобы, в знак протеста покинул Бахчисарай, но все было бесполезно.

В начале августа на 6 тысячах подвод под конвоем российских войск началась депортация. "Освобожденных" переводили в Новороссию – на территорию современных Запорожской и Днепропетровской областей. По данным самого Суворова, всего было выселено 31 098 человек, а еще 288 остались на зимовку в Крыму. Но это только учтенных. В то время источники свидетельствуют, что часть христиан скрывалась от "вывода" в лесах и пещерах, а некоторые обращались в ислам, лишь бы удержаться на родине. В одном из греческих деревень под Бахчисараем даже разразилось вооруженное восстание против переселения, жестоко подавленное русскими. Без православных, армяно-григориан и армяно-католиков остались 6 городов и 60 деревень. Покинутого имущества, садов и мельниц было так много, что хан велел сделать всему этому отдельное описание.

Последняя партия депортированных завершила свой путь 29 октября того же 1778 года. Всего на новое место прибыло 30 690 человек, соответственно 408 человек погибли в пути от голода и холода. Неудивительно, что по дороге крымчане устроили митрополиту такой скандал, что тот сбежал в карету Суворова и "залепил уши воском, чтобы не слышно было проклятия своей паствы". Зимовка на новом месте, в степи, без достаточного количества припасов, сократила количество депортированных еще на 457 человек – до 30 233. Так Россия насильственно осчастливляла своих новых подданных, несмотря на потери.

Но драма на этом не завершилась.

Путь к морю

Центром территории расселения депортированных была назначена Новоселица – нынешний Новомосковск Днепропетровщины. Однако удаленная и от моря, и от очагов национальной культуры земля не пришлась по вкусу ни одному из "выведенных" народов. Армяне постепенно переселились в устье Дона, где основали город Нор-Нахичеван (сейчас – часть Ростова-на-Дону).

18 тысяч греков после многочисленных жалоб и взяток чиновникам были переселены на побережье Азовского моря, где им больше подходил и климат, и возможности для традиционного хозяйствования. Место впадения реки Кальмиус в Азов издавна было заселено. В 16 веке там находилась крымская крепость, в 17 – козацкий зимовник, в 18 – центр Кальмиусской паланки Запорожья (а по реке проходила граница с донским казачеством). В 1776 году на месте ликвидированного запорожского поселения возникла слобода, а через два года – городок Павловск. Именно на эти земли грекам в мае 1779 г. была выдана жалованная грамота императрицы (самоуправление, отсрочка от рекрутчины на 100 лет, от налогов – на 10), а в сентябре – и ордер князя Григория Потемкина. Название нового города писалось как Мариенполь и Марианополь.

24 марта 1780 г. Павловск окончательно стал Мариуполем, а 26 июля туда прибыли первые переселенцы во главе с Игнатием. Греки получили привилегию отдельного размещения, так что у украинских жителей города принудительно выкупили 55 домов, а самих их перегнали в современный Павлоград. Крымчане осели как в самом городе, так и в 20 селах вокруг него, перенеся прародительские названия. Так в Приазовье появились Бахчисарай, Ялта, Урзуф, Мангуш и другие населенные пункты с крымскими названиями.

В 1779 году митрополит Игнатий был причислен к русским архиереям с сохранением титула и правом пожизненного управления. В награду за содействие в выведении христиан из Крыма он получил 6 550 рублей и бриллиантовую панагию. Весь процесс депортации обошелся правительству в 230 тысяч рублей, из которых почти половина ушла на компенсации хану и крымским аристократам.

Если на новом месте когда-то царила идиллия, то продолжалась она недолго. Уже в 1783 году Россия аннексировала Крым – впервые, но не в последний раз в истории. Однако для многих депортированных с полуострова греков это стало шансом возвращения на родину. Как следует из письма, посланного в Министерство внутренних дел в 1821 году, греческая община в результате катастроф и побегов в конце 18 века оказалась на грани исчезновения: "Ни одно семейство не избежало потери отца, матери, брата, сестры и детей; к слову сказать, из 9 тысяч выходцев мужского пола не осталось и третьей части". Разумеется, не все они погибли, многие переехали в другие города или вернулись на полуостров, но масштаб демографических потерь поражает. Ну никак не хотели греки быть счастливыми по русским циркулярам!

В отдельных селах доходило до открытого бунта и тогда греки "укротились строгими от начальства мерами", а иногда правительство высылало для усмирения военные команды.

Кроме того, захват Крыма означалои формальное подчинение части канонической территории константинопольского патриарха русскому Синоду. Сколько улаживания этой проблемы стоило петербургской казне – неизвестно.

Все это существенно обострило отношения Игнатия с его паствой. После пожара осенью 1780 года, уничтожившего его землянку вместе с ценными историческими документами, митрополит перебрался на дачу в 5 км вверх по Кальмиусу, где ему была выделена земля площадью в фантастические 1,5 тысяч гектаров! Там он высадил удивительный фруктовый сад, который должен был напоминать ему о Крыме и впоследствии перейти по наследству единственному племяннику. Однако в конце 1785 Мариупольский суд признал обустройство дачи незаконным, и возмущенная толпа снесла забор и уничтожила сад. В ответ Игнатий после очередного богослужения вышел на Георгиевскую улицу, предложил своим поклонникам отделиться от противников и проклял мариупольцев. Еще долгое время горожане считали частые засухи и эпидемии результатом действия этого проклятия. Вскоре митрополит заболел и 16 февраля 1786 умер, а суд забрал землю у племянника.

Храм, где был похоронен Игнатий, постепенно пришел в упадок, могила разрушилась. Его преемник на кафедре Дорофий покинул город и переехал в Крым, а в 1788 году и сама Готфийская митрополия была упразднена и передана Славяно-Херсонской епархии.

Эпилог

Возможно, Игнатий действовал от чистого сердца, но это мало повлияло на конечный результат. Россия проводила имперскую политику и безжалостно перемалывала отдельных лиц и целые народы, попадавшие в ее жернов.

Уникальное сообщество крымских греков, возникшее на основе средневековых византийцев и сохранявшее свою веру в течение 300-летнего периода Крымского ханства, исчезло за два месяца. В стремлении ослабить Крым и населить Новороссию Петербург вырвал крымских христиан из их родины, лишил имущества (да, переселенцам полагалась компенсация, но могла ли она покрыть потерю родной земли) и в течение двух лет гонял по степям. Тысячи людей погибли на этом пути, еще больше разбежались и позже ассимилировались – так что новая община, теперь уже приазовских греков, составляла треть от старой крымской.

Не кончилось это все добром и для самого Игнатия – из новейшего Моисея он в глазах единоверцев превратился чуть ли не в Иуду. Так заботиться о своем народе, что сделать его изгнанником, а к концу еще и проклясть – не лучший путь человека и митрополита. И даже причисление Московским патриархатом к лику святых не искупает его грехов.

История Игнатия – наглядное свидетельство опасности заключения договоров с дьяволом, то есть с Россией. А основание Мариуполя на слезах и крови как греков, так и украинцев еще раз подтверждает старинную максиму – что никого нельзя осчастливить насильственно.

Россия кинет тебя, сынок. Всегда.